Экспертиза подтвердила идентичность почерка

Стремительно развивается история, описанная нами в номере за прошлую субботу в материале «И кинуть кредитора?».

Пока мы прорабатывали документы, попавшие в наше распоряжение, в редакцию доставили еще одну бумагу. Но сначала вкратце о сути самой истории. Бывший федеральный инспектор в области Игорь Журавлев ходатайствовал несколько лет назад перед директором одной из ульяновских фирм о займе для своего знакомого Евгения Кисленкова. В результате переговоров пришли к заключению договоров о двух займах. Один – под проценты, второй – беспроцентный.

На общую сумму около 2600000 рублей. Журавлев выступил поручителем за заемщика.

Было это в начале 2010 года. За пять почти лет долг Кисленкова не только не уменьшился (заем практически не гасился), а вырос почти до пяти миллионов рублей.

Причем займодателя откровенно водили за нос, периодически прося об отсрочке и заключая дополнительные соглашения к договорам. Осенью прошлого года терпение займодателя иссякло (деньги требовались в интересах фирмы) и он направил заемщику и поручителю сначала претензию с требованием вернуть долг, а когда она была проигнорирована – исковое заявление в Засвияжский районный суд Ульяновска. И вот в нем-то сюжет принял откровенно детективный характер.

Поначалу Игорь Журавлев признал основную часть долга, но заемщик на вопрос судьи Елены Саенко, его ли, заемщика, стоит подпись под расходным кассовым ордером, которым был зафиксирован факт получения денег, неожиданно заявил: «Не моя». То, что Кисленков деньги получил, Журавлев, кстати говоря, подтвердил еще и собственноручно в договорах поручительства 26 февраля 2010 года. Но теперь и он отказался от своих слов. Судья же приняла решение о направлении подписи Евгения Кисленкова под кассовым ордером, от которой он отрекся, на почерковедческую экспертизу. Заключение и было в понедельник доставлено в нашу редакцию.

Экспертиза должна была установить, рукой ли Кисленкова написано на ордере то, от чего он отрекается. Не стану пересказывать все это довольно объемистое заключение. Читаем сразу вывод: «В расходных кассовых ордерах… от 26.02.2010г.

подписи от имени Кисленкова Евгения Леонидовича в строке «Подпись», вероятно, выполнены самим Кисленковым Евгением Леонидовичем. Решить вопрос в категорической форме не представилось возможным по причине, изложенной в исследовательской части заключения в пункте 1; рукописный текст в строках «Получил», в том числе и дата «26 февраля», выполнены Кисленковым Евгением Леонидовичем». Причина, о которой говорится в упомянутом экспертом пункте 1, это простота строения исследуемых подписей, ограничившая объем содержащегося в них графического материала. Так это сформулировано в заключении.

И хотя эксперт не делает стопроцентного вывода из подписи, ответ на этот вопрос, на мой взгляд, очевиден: подпись принадлежит Евгению Кисленкову. Это видно даже не специалисту при сравнении левой подписи, которую Кисленков признает, и правой, от которой он попытался отказаться. Две абсолютно одинаковые подписи вещь вообще крайне редкая. Я, например, на это не способен и из страха, что, скажем, банк не примет мою подпись, на банковских документах просто пишу фамилию, а не автограф. И так, мне кажется, большинство людей. В случае же нескольких не очень одинаковых подписей прибегают к сравнению стилей, то есть характерных движений руки, ее замаха и, так сказать, траектории, количества крючков или колец, подъемов линии и ее падений. И вот по этим признакам по двум приведенным на иллюстрации подписям Евгения Кисленкова совершенно ясно, что сделаны они одной и той же рукой.

И я не представляю, какого рода влияние он будет оказывать на судью с тем, чтобы она признала обратное, ведь это невозможно даже и с точки зрения логики. Из той логики, которая на поверхности, получается, что возвращать деньги не собирались изначально. Эксперт установил, что сумма полученных от займодателя денег написана лично Кисленковым в том числе, как и положено на таких документах, прописью. И если допустить, что подпись не его, значит, написав сумму, он должен был кого-то подозвать и попросить, чтобы тот подписался за него. Фамилию этого человека он должен, следовательно, знать и назвать. Словом, должен назвать того, кто согласился на подделку его подписи, на подлог, иначе говоря, являющийся уголовным преступлением. Журавлева, присутствовавшего при подписании договоров займа? Вряд ли, да и почерк у Журавлева, как видно из его записи на договоре поручительства, не имеет с кисленковским ничего общего. А больше на их встрече с займодателем от заемщика никого не было.

Вообще история эта невероятная. Как при таком количестве встреч заемщиков с займодателем и подписанных документов можно было решиться на столь грубую попытку отказа от обязательств? Займодатель, кстати, человек уже в возрасте, и что, Кисленков хотел потянуть время и дождаться, когда необходимость платить отпадет сама собой? Но этот расчет был бы предельно глупым, ведь у займодателя остались бы наследники, к которым перешло бы право требовать выплаты займа. Тем более что деньги эти принадлежат фирме, права которой от смены руководителя не меняются. Можно, конечно, предположить, что Игорь Журавлев, работающий ныне заместителем директора Ульяновского филиала Волжской ТГК Валентина Трубчанина, попал в установленную его приятелем ловушку: взяв заем, тот погашать его не стал и возвращать деньги предстояло уже самому Журавлеву как поручителю, отчего он впал в отчаяние и втянул в эту авантюру еще одного трубчанинского зама, участвующего в суде на стороне заемщиков. Но с такими зигзагами и до статей Уголовного кодекса ведь недалеко.

Дата публикации: 22-01-2015 Автор: Сергей Поленов