medtime-clinic.ru- медицинский центр в Москве. Наркология, психиатрия, скорая помощь
Газета СК - на главную

Можно ли «озвучить все подробности»?

Российские чиновники традиционно косноязычны, но журналисты копируют их канцелярский стиль.

Например, зачем «озвучивать» то, что можно просто «сказать» или «сообщить»? Это один из отвратительных неологизмов, которые коллекционирует заместитель главного редактора радиостанции «Эхо Москвы», ведущая программ и автор книг о русском языке Марина Королева (на снимке). Ее программа «Говорим по-русски» выходит на «Эхе» почти 13 лет. Аудитория программы разнообразна: ее слушают не только школьники, учителя и домохозяйки, но и 30-40-летние профессионалы из тех, кто «принимает решения». Это интервью с Мариной Королевой о современном состоянии языка СМИ было записано во время всероссийского телевизионного конкурса «ТЭФИ- регион», который в этом году проходил в Ульяновске.

- Ваш нелюбимый неологизм?

- Пожалуй, нет такого. Я люблю все слова, включая «паразиты». Наверное, потому, что я их наблюдаю, как ученый наблюдает микроорганизмы в колбе.

Ну, пожалуй, я терпеть не могу выражения «Об этом заявил такой-то…».

Довольно противное слово – «озвучил», тем более что оно на самом деле означает совсем не то. Понимаю, откуда оно взялось: просто «сказал» или «говорит» – это вроде как слишком просто, и нужно «приподнять» суждение на другой уровень. «Озвучил» – это, выходит, не просто «сказал», а сделал нечто более важное. Есть целая «секта» людей, которые не выносят выражения «в эпицентре событий», и эти люди звонят нам и пишут, требуя, чтобы мы запретили всем журналистам страны говорить «в эпицентре событий».

- А как Вам выражение – «Все подробности у нашего корреспондента»? Ведь ясно же, что всех подробностей не может знать никто… - Да, с подводками к репортажам есть проблемы просто потому, что большого разнообразия там нет и приходится что-то придумывать. В любом случае «подробности у…» лучше, чем «подробности от…», это примерно как «платье от такого-то кутюрье».

- Есть две противоположные точки зрения: «Состояние языка определяется состоянием общества» и «Состояние общества определяется состоянием языка» (на последнем утверждении настаивал Иосиф Бродский). На чьей Вы стороне?

- Уверена, что здесь ровно «пятьдесят на пятьдесят», четкое взаимовлияние, движение с двух сторон. Конечно, мне как языковеду хотелось бы сказать: измени мы свое отношение к языку, заговори мы по-другому – и изменится мир.

Но это идеализм. Хотя понятно, что слово обладает воздействием. И хорошее, и плохое слово несет в себе определенную энергию. С другой стороны, язык так высоко, что он не всегда к нам прислушивается.

- Раньше, в СССР, пресса была подцензурна и поэтому в языковом отношении практически стерильна: мы ориентировались на дикторов ЦТ, как на эталон. Свобода принесла в СМИ больше спонтанности, эмоций, а с ними и шероховатостей в языке, так что «эталон», похоже, утерян. Можно ли найти «золотую середину», сохраняющую и нормативное качество, и живость языка?

- Мера – это всегда самое трудное.

Тот, кто сейчас вспоминает о том, как прекрасна была речь нацентральном телевидении, забывает, какие там были тексты… У людей осталось ощущение чисто произнесенного текста, не более того. Если бы сегодня посадить в эфир тех же дикторов с подобными текстами, их никто бы не стал слушать. Когда на ТВ появились люди, которые говорили не так чисто, с ошибками, у которых были дефекты речи и слышался говор, им сразу стали больше доверять.

Заметьте: люди относятся к эмоциональной и сбивчивой речи как к более искренней. Это было хорошее десятилетие, когда журналисты на ТВ и на радио получили большой кредит доверия. Потом это доверие ушло, но это уже связано не с плохой речью, а с отсутствием полной информации.

Как искать ту самую «золотую середину»? Это и есть мастерство: говорить свободно, но без «затыков», без ошибок и прочих речевых дефектов.

Этому научиться сложнее, чем в первом случае, когда читаешь чужой отцензурированный текст, делаешь это гладко, расставляя стрелочки повышения и понижения интонации. Другое дело – когда ты вроде знаешь, что говоришь, но не можешь это выразить.

Способность к выражению достигается практикой, но для этого, безусловно, должна быть некая база, исходные данные: определенный тембр голоса, культура речи, которая идет от образования и воспитания. Такая база – это 30 процентов успеха. Но остальные 70 процентов – это желание и труд.

- В отличие от западных корреспондентов, которые во время прямых включений говорят плавно, напористо, без пауз, российских корреспондентов подчас больно и жалко слушать…

- Да, у наших речь идет толчками, а почему? Не умеют, не обучены. Это связано в том числе и с недостатками журналистского образования. В наших вузах не учат публичной речи, даже журналистов. Кроме того, у нас особая система приема на работу. На западных каналах вы вряд ли увидите корреспондентов моложе 35-40 лет. Там принимают на работу людей с профильным журналистским образованием, человек там попадает в эфир, пройдя ступени профессионального роста. Это взрослый человек, которому доверяют, в том числе и люди, которые приходят к нему на интервью. Я ничего не имею против молодых корреспондентов, среди них есть талантливые люди, но как часто им не хватает элементарного жизненного опыта, «человеческого бэкграунда»: они берут интервью «нахрапом», за счет своей смелости, «отмороженности», но с речью-то у них зачастую проблема.

- Правда ли, что, несмотря на разнообразие российских говоров, люди в регионах предпочитают слышать в эфире унифицированный вариант русской речи?

- В основу русского литературного произношения положен московский говор. Это стандарт. Вопрос: как говорить на местных радио- или телевизионных станциях – «как в Москве» или как говорят в этой местности, с «оканьем», «аканьем», «чоканьем» и так далее? Казалось бы, людям должно быть приятно, когда в эфире говорят так, как говорят они. Но – ничего подобного! Коллеги из Вологды провели на местной радиостанции такой опрос: «Хотите ли вы, чтобы мы у себя на радио говорили по-вологодски?». Оказалось, что большинство хочет слышать красивую, правильную речь, хотя «оканье» – это не ошибка, это всего лишь особенность вологодской речи, которую, может быть, стоит холить и лелеять как богатство.

На этот счет есть разные мнения.

Корпорация Би-би-си поддерживает унификацию, безупречное произношение независимо от цвета кожи ведущих.

А в разных землях Германии местные радиостанции говорят на местном же диалекте и считают, что это правильно.

Я для себя этот вопрос разрешить не могу, но что-то мне подсказывает, что в России подобное не пройдет. Возможно, унификация языка у нас как-то связана с извечной централизацией власти, и отклонения от «усредненной» речи мешают ее восприятию.

- А как Вы оцениваете качество речи региональных журналистов, хотя бы на примере конкурсных работ на «ТЭФИ-регион»?

- Уровень очень разный – от высокопрофессионального до… Иногда такое ощущение, что человек впервые сел в кадр. Но меня поразили не столько журналисты, сколько их ньюсмейкеры: чиновники, депутаты, прочие ответственные лица. Вот их речь просто чудовищна. Это то, что Чуковский называл «канцеляритом». Явных ошибок в их официозе нет, но речь настолько неживая, засушенная и отвратительно построенная, что создается ощущение, будто говорят роботы.

- Один российский губернатор настойчиво говорит: «Мы понимаем о том, что…» или «Мы видим о том, что…»… И, что интересно, его подчиненные уже перенимают этот стиль.

- Он не одинок. Это своеобразная, но пугающая тенденция к унификации предлога «о», своеобразный «языковой вирус». Бывают такие вирусы, которые вдруг охватывают большие массы людей. «Как бы» – тот же вирус. То же самое – заменять все предлоги предлогом «о». Это надо отслеживать у себя и у других, говорить об этом. Несчастье в том, что это не только заразно, но и удобно: ты ни о чем не думаешь, просто лепишь предлоги «о».

- Кому было бы не зазорно указать высокому чиновнику на речевые ошибки?

- На это есть пресс-секретарь.

- Нужны ли тесты по русскому языку для чиновников?

- Я бы крайне рекомендовала, но не для того, чтобы кого-то наказать, оштрафовать, а только для того, чтобы чиновники задумались, что у них есть такая функция, как речь, что они цепляют друг у друга эту словесную белиберду, эти безумные конструкции, все эти «площадя» и «удивиться о том, что». Да и функция нашей программы «Говорим по-русски» – не учить или бороться, а обратить внимание людей на то, что есть вопросы, которые можно задать комуто или себе.

- На одном из федеральных каналов есть одна ведущая с сильным дефектом речи. Когда я натыкаюсь на ее программу, я сразу переключаюсь на другой канал, даже если тема беседы меня интересует: сильная картавость оскорбляет мой слух да и просто отвлекает от сути разговора… Как Вы думаете: это я такой «нетолерантный» или руководство канала слишком терпимо к этой ведущей?

- Неоднозначный вопрос. Чисто теоретически, дефекты речи на радио и телевидении недопустимы, потому что они забирают внимание: человек перестает слушать «что» и начинает слушать «как». В случае исключительного таланта, когда во всем остальном человек доказал свою профессиональную состоятельность, небольшой дефект простителен и со временем, уверяю вас, может даже превратиться в «фишку», как родинка на лице. Но для этого нужно суметь сделать себя брендом.

Дата публикации: 27-08-2011 Автор: Сергей Гогин

wcsk8.ru