Марк Щербаков: «Искренне, самозабвенно, от души»

Театр кукол  место специфическое. Сосредоточившись на самих куклах, кукловодов почти не замечаешь. Программок с указанием героев и исполнителей в нашем театре нет. Редкий зритель знает актеров в лицо, по имени  тем более. Но иногда в постановке используется так называемый «живой план», когда человек играет роль без куклы. А весной прошлого года в театре появился, по сути, драматический спектакль  «Фрекен Жюли»,  и не обратить внимания на артистов стало просто невозможно. Так появилось желание познакомиться и представить нашему читателю артиста Ульяновского областного театра кукол Марка Щербакова (на снимке).

Марк, как Вы пришли в театр кукол?

- Совершенно случайно. Я по образованию актер драматический. В 1996 году, когда в УлГУ состоялось открытие факультета культуры и искусства и проводился первый набор студентов на отделение актерского мастерства, я поступил и учился у Юрия Семеновича Копылова, Валерия Сергеевича Шеймана, Зои Михайловны Самсоновой, Кларины Ивановны Шадько. Со второго курса нас зачислили в труппу драмтеатра: в основном нас брали в массовку.

Учился я плохо – я вообще по жизни хулиган. И хотя я никогда за собой ничего выдающегося не замечал, мне многое прощалось. Я мог прийти к Юрию Семеновичу и сказать: «А можно я посмотрю у вас «Апокалипсис сегодня»?». Он давал ключи и говорил: «Иди, смотри». Или он спрашивал: «Что идешь смотреть?». – «Запах женщины». – «Собирай весь курс, смотрите вместе». «Мертвец» Джармуша – тоже хорошо. Когда вышел «Гамлет» Кеннета Брана, он сказал об этом в театре, и фильм гулял по актерам – от Дениса Юченкова к Евгению Редюку и так далее. Он был в теме, знал многое, любил хорошее кино. О «Борисе Годунове» Владимира Мирзоева отозвался спокойно, зато мог восхищаться простым, совершенно непотребным боевиком из-за одной хорошей сцены о взаимоотношениях.

В 2001 году, работая в драмтеатре, я крепко подзалетел. Мне было настолько стыдно, что я не набрался смелости подойти и извиниться. Пришлось из театра уйти.

Работал в сфере, связанной с дисками – аудио, видео, софтом. А в 2009 году в театр кукол устроился мой друг Сергей Савинов, а я увязался за ним. Директором тогда был Сергей Гаврилов, он предложил устроиться артистом, но я совершенно не представлял себе специфику кукольного театра и попросил присмотреть мне должность попроще. Стал монтировщиком, параллельно освоил профессию звукооператора. А через полтора года, когда осмотрелся, возникло желание попробовать поработать артистом.

Не кукловод

 - Тяжело, наверное, дался этот переход от драмы к «куклам»?

- А я считаю, что еще не стал кукольником. По моему убеждению, им можно стать только после того, как лет двадцать «покрутишь» куклу в тростях. Не в марионетке, не в планшетке, а именно в тростях. У меня не было опыта кукловождения, но я понял, что необходимость этого навыка – не главное.

Любой актер, когда берет в руки новую куклу, переучивается, как в–первый раз. К ней надо присматриваться, принюхиваться, пристраиваться… Она тебе не дастся сразу.

Никогда не стоит брать ее напором – это бесполезно. Мне очень нравится театр кукол, я люблю эту работу, но считаю, что делаю первые робкие шаги по изучению профессии. Это очень интересный и тяжкий труд. Иногда побаливает спина. Высота ширмы у нас стандартная, а мой рост – 181 сантиметр голова всегда торчит. Она у меня еще и лысая: приходится повязывать платок и думать не о том, чтобы кукла жила, а чтобы меня не было видно. И поэтому получается очень нелепо. В живом плане мне, конечно, легче. Готовишься к ролям, как тебя учил педагог. Например, я никогда не позволяю себе выходить на сцену со шпаргалкой, это для меня закон.

- В университете из вас растили будущих гамлетов, отелло, хлестаковых, а кого вы сейчас играете для наших маленьких зрителей?

- У меня большой спектр работ.

Например, в классическом спектакле «Волшебные очки», который поставила главный режиссер Людмила Гаврилова, мне случайно досталась работа Принца, который пошел на край света сражаться за принцессу. В постановке «В воде не тонет, в огне не горит» я Скоморох, а по совместительству царь Авдей и дракон. Это очень веселая работа, а я вообще люблю поржать особенно над собой. Есть спектакль, тяжелый для меня физически, просто китайская пытка, – «Три снежинки». История простая, но так бьет в детей – они любят все простое и понятное. В «Гадком утенке» у меня главная роль – Карл. Где-то я просто минут пять ношу какогото бессловесного боярина – и все.

Несколько лет назад я гордился своей работой в интермедии: я честно отработал 56 представлений у новогодней елки.

«Бьем и любим»

 - В прошлом году у Вас появилась драматическая, очень мощная роль Жана в спектакле «Фрекен Жюли». Не затмевает ли она для Вас все остальные роли?

- Нисколько. Такая же работа.

Когда мы разбирали эту работу с режиссером Алексеем Уставщиковым, то обговаривали каждый последующий шаг этого героя, не всегда приходили к консенсусу, были и разногласия. Меня педагог учил, что надо играть «в партнера» и все, что есть в тебе, отдавать ему. Поэтому я сразу задал режиссеру вопрос: «Жан любит Жюли или использует ее?». Уставщиков ответил: «Он ее любит». Это определило основную линию спектакля. Не скрою, я соскучился по работе в драматическом материале. У меня прекрасная партнерша Саша Корнилова, тоже ученица Копылова. Для меня, если бы ее не было, спектакля бы не получилось. Причем чем больше мы хлещем друг друга, извините, по роже, тем больше мы дорожим друг другом. После спектакля мы спрашиваем: «Не сильно я тебя?» – «А я тебя?»… Этот спектакль для меня – бесценный опыт.

Каждый раз играю, как в последний – по-другому просто нельзя.

Важно, что у этого спектакля есть тенденция к росту. Помню, каким был первый, пятый, десятый. Интересно начинать понимать текст глубже, чем раньше, вкладывать в него новое. Причем самое острое в пьесе осталось за текстом, оставь его – и спектакль будет просто жутким. У персонажа Саши есть такие реплики, что извините! Состоявшаяся близость раскрывает в ней нерв, который раздирал ее всю жизнь. Так совпало, что на втором курсе я готовил самостоятельный отрывок по этой пьесе. Юрий Семенович предложил Стриндберга, и я прочитал ее. Не понял ничего.

Но мы с партнершей по очереди рассказали текст, пили при этом пиво – Копылов хохотал до слез. В память об этом, передавая своеобразный привет покойному педагогу, я сейчас говорю в спектакле на французском языке слова Станиславского: «Трудное сделать привычным, привычное – легким и легкое – прекрасным». В пьесе Стриндберга их нет.

- Я Вас впервые заметила вообще, наверное, в проходной роли, когда Вы в «Сказке о чайке и коте, который научил ее летать» танцуете со шваброй, напевая песню Фредди Меркьюри и игриво похлопывая себя по бедру…

 - В пьесе этот персонаж – друг семьи, который присматривает за котом. А для меня работа чем сложнее, тем интереснее. Режиссер Мишель Розенман не предложил ничего, сказав: «Сделай что-нибудь».

И все, что я предложил – зидановскую майку, тапочки с собаками, сам танец, – привело его в восторг.

Это безбашенная работа, чистой воды хулиганство. Но в этом спектакле я больше люблю свою обезьяну Матиаса, хотя она всего три минуты сидит на бочке, пьет пиво и шумит. Когда на сцене дурачишься – искренне, самозабвенно, от души, – дети это обожают и просто заходятся в смехе.

Главное – удержать

 - Как работается в театре кукол со взрослой публикой, всетаки театр только начинает делать работы для нее?

- В этом отношении наш театр просто девственный. В нашем театре давно не было спектакля для взрослых. Публике чужда сама мысль о том, что мы можем выдать для нее какой-то продукт. Я думаю, нам надо бить четко в одну и ту же точку и – это лично мое мнение работать исключительно на классическом репертуаре. Большая удача, что здесь случился взрослый спектакль. Теперь хочется чего-то легкого, веселого. Осенью к нам приезжал Оренбургский театр кукол со спектаклем для взрослых «Варвара Ивановна» – вот это конфета, блестящая работа, я так хохотал!.. А работать со взрослой публикой не сложно – интересно. Особенно когда звонят мобильные телефоны, разговаривает молодежь…

- Не раздражает?

- А почему это должно раздражать? Если идти на сцену и думать об этом… Чем остервенелей я буду желать чего-то от партнерши, тем это будет интереснее. Я знаю, что такое, когда человек пятьсот следит за каждым твоим шагом. Однажды мы играли в драмтеатре при набитом зале «Изобретательную влюбленную». Во время сцены расставания градус происходящего был настолько высок, я вдруг так увлекся – только за кулисами осознал, что зал аплодирует. Чем сложнее чтото преодолевать, тем интереснее. В таких случаях глоткой брать невозможно – их пятьсот, а ты один.

Либо ты достанешь что-то из глубины себя и увлечешь зрителя, либо нет. Конечно, хочется, чтобы зал был, как единый организм, чтобы все дышали в лад и администраторы не раздавали тумаки. Но на сцене не всегда происходит интересное, это факт. Лично для меня нет конфликта интереснее, чем когда один хочет уйти, а второму надо его остановить. Тогда достаточно всего лишь стола, двух стульев и двух человек. Например, как в фильме «Вечерний экспресс «Сансет Лимитед» с Томми Ли Джонсом и Сэмюэлем Джексоном по гениальной книге Кормака Маккарти.

Один пытался покончить жизнь самоубийством, а второй отговаривал его. В их словесном поединке в ход идет все возможное ради одного – переубедить, удержать.

Беседовала Анна ШКОЛЬНАЯ.

Дата публикации: 21-01-2014 Автор: